Ответ Анастасии, куратора проекта «Требуется мама!»

– К сожалению, так бывает. И это вскрывается уже во время съемок, во время интервью с ребенком. В эти моменты я вспоминаю о том, что по первой профессии я все же психолог, и начинаю подбирать слова. Вообще, если ребенок маленький, лет до 10, то я не буду ничего спрашивать и сделаю вид, что так и должно быть. Я обойду эту тему, и о семье для этого ребенка скажет воспитатель.

С большими ребятами я аккуратно завожу эту тему. Это всегда очень сложный момент. Даже если ребенок точно готов к семье, то перед вопросами на эту тему я всегда делаю внутреннюю паузу, спрашиваю себя: «Точно уже можно? Я уверена, что ребенок готов?» Ответив себе положительно, я подбираю вопросы и начинаю говорить. Если тут сделать что-то не так, то ребенок захлопнется и будет потерян для сотрудничества. Когда есть подозрение, что причину нашего визита не объяснили, шанс потерять намного выше. Тогда я действую очень индивидуально. С кем-то возникает ощущение, что можно начать разговор и объяснить самой. С кем-то я прерву интервью и буду говорить о семье уже в самом конце, когда весь материал отснят.

Не раз при этих разговорах дети плакали. Это не моя ошибка, это жизнь: дети скучают по кровным родителям, детям больно. Просто если их готовили к съемкам, все выплакивалось в кабинете психолога.
Если ребенок заплакал, ситуация развивается по-разному, в зависимости от характера и выстроенного контакта. На одних из последних съемок я «потеряла» мальчика. Когда он заплакал, интервью было прекращено. Дальше мы сняли все, что было нужно, но я видела, что продолжать разговор он не будет. Не стоит даже пытаться опять давить на больное.

Год назад, уже с другой девочкой, после ее слез и съемок мы продолжили интервью. Она снова заплакала. Но, зная ее, я позволила сказать: «Я понимаю, что тебе грустно, но сейчас мы просто обязаны доделать интервью. Соберись!» Мы завершили все, что нужно, и уже потом пообщались про ее маму.